Пьянящий вкус жизни [= Сильнее времени ] - Айрис Джоансен

– Укладывать чемоданы? Зачем?!

– Мы едем в Соединенные Штаты. У тебя, паспорт в порядке?

– Думаю, да. Нужно посмотреть.

– Мы оформим все нужное в Ницце. Ты сумеешь заказать билеты по телефону? Я сейчас займусь тем, что буду звонить своим агентам. Мы начинаем подготовку к рекламной кампании твоих духов.

– Это из-за нее такой переполох? Он кивнул:

– У нас есть отличный ключик, чтобы толкнуть твои духи на рынок.

– И этот ключик находится в Штатах?

– В Южной Каролине, если точнее. – Он улыбнулся. – Танцующий Ветер.

Ее глаза широко распахнулись от удивления.

– Ты хочешь уговорить семью Андреас позволить использовать Танцующий Ветер в рекламе?

– А ты могла бы придумать более романтический и привлекательный символ?

– Нет, – ответила она. – Но из этого ничего не выйдет.

– Почему? Ты состоишь в отдаленном родстве с Андреасами. Это дает повод для визита. Остальное я беру на себя.

– Чем мы можем их заинтересовать? Деньги им не нужны – это точно. – Кэтлин покусывала нижнюю губу. – Они никогда не позволят вывезти Танцующий Ветер за пределы Штатов, чтобы не повторилось то, что произошло в начале Второй мировой войны. Когда он оказался в руках нацистов. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты считаешь, что нам необходимо ездить с ним по всему миру?

– По крайней мере по Европе. С остановкой в Париже.

Она поморщилась:

– Если ты думаешь, что Андреасы способны испытывать родственные чувства, то глубоко ошибаешься. Почему, как ты считаешь, я ни разу не обращалась к ним, хотя столько времени посвятила изучению Танцующего Ветра? Это моя бабушка уговорила отца Джонатана сдать Танцующий Ветер в Лувр. Когда шедевр пропал после прихода нацистов, Андреасы обрушились с яростными обвинениями, что во всем виноваты обитатели Вазаро.

– Это случилось пятьдесят лет тому назад.

– Ничего. У них долгая память.

– Посмотрим. – Он взял ее за руку и повел к двери. – Во всяком случае, мы должны попытаться.

– Ты в самом деле считаешь, что без Танцующего Истра нам не обойтись?

– А ты представляешь себе, в какую сумму может вылиться рекламная кампания новых духов? Десять-пятнадцать миллионов долларов. Не меньше.

Она резко выдохнула всей грудью:

– У тебя столько денег?

– Эта сумма у меня имеется. Но если повезет и нам удастся уговорить Андреаса, мы сможем отделаться меньшим. Танцующий Ветер – это уже реклама. Нам не потребуется самим создавать вокруг духов ореол таинственности.

– Таинственности? – улыбнулась она. – Ты знаешь, как лучше всего привлечь внимание к духам.

– Вычитал в твоих книгах. – Он остановился, пропуская ее в дверь. – Но я обещаю, что буду знать в сто раз больше, когда мы доберемся до Чарльстона.

Ее улыбка погасла.

– Если реклама стоит так дорого, то сможем ли мы получить хоть какой-то доход от продажи духов?

– Сколько стоит унция твоих духов?

– Около двадцати долларов. Мы используем самые высококачественные масла и ингредиенты.

Он усмехнулся:

– Тогда прибыль будет. Мы будем продавать по две Сотни долларов за унцию.

– Это слишком много, – пораженная, ответила она. – Это больше, чем за «Опиум»…

– Но у тебя хорошие духи?

– Это «Вазаро», – просто ответила она.

Алекс усмехнулся:

– Значит, классика. А такие духи дают пятьдесят миллионов долларов в год.

– Я еще никогда не видела тебя таким, – изумленно сказала она.

– Это потому, что ты еще не видела меня в деле. Я настоящий аналитик и умею разрешать трудные задачи. Теперь мне есть чем заняться, – пробормотал он. – На этот раз надолго.

– Тебя и в самом деле все это увлекает? Кажется, ты с удовольствием занялся этим?

Он пожал плечами:

– Это помогает мне ощутить, что я жив и что кому-то нужен. – Он взял ее за локоть. – Если нет прямого самолета до Чарльстона, закажи ночной рейс на Нью-Йорк. Дай все нужные распоряжения Жаку и попрощайся с мамой.

– Об этом я и сама догадалась бы, – сухо ответила она.

– Прости. Я забыл, что это святое.

– Почему ты все время подшучиваешь надо мной и над моим отношением к Вазаро? В сущности, у нас с тобой гораздо больше общего, чем я думала.

Глядя на ее оживленное лицо, он понял, что угодил в собственные сети. Это уже не просто секс, а… Он не мог подобрать нужного слова, ощущая лишь жгучее желание прикоснуться к ее губам.

Нежность.

Он отвернулся, так и не исполнив своего желания.

– Прихвати копию своего доклада о Танцующем Ветре. Возможно, она поможет восполнить кое-какие пробелы в истории семьи Андреас. Мы должны использовать любое свое преимущество, если хотим, чтобы они позволили нам превратить Танцующий Ветер в золотой ключик к успеху.

– Что это? – Кэтлин с любопытством смотрела на ворох бумаг, лежавший на столике перед Алексом. – То, что передал тебе человек в аэропорту?

– Вырезки из американских газет за последние полгода. Мне хочется узнать, насколько подробно они писали кражах шедевров мирового искусства в Европе, если газеты подняли большой шум по этому поводу, боюсь, Андреас не рискнет доверить нам Танцующий Ветер. – Алекс принялся складывать вырезки в конверт, на ходу бегло просматривая их.

Разговор прервала стюардесса, предложившая им по чашке кофе. Алекс, поблагодарив девушку вежливой улыбкой, вновь обернулся к Кэтлин:

– Нам не везет. Самые сенсационные сообщения связаны именно с кражей шедевров.

– Что же ты хочешь? Все-таки пропала «Мона Лиза», а не что-нибудь другое. Нет никакой надежды разыскать ее после того, что произошло.

– Эти террористы из «Черной Медины» как-то задевают тебя?

– Разумеется, после этого перестаешь чувствовать себя и безопасности.

– Интересно. Ты так далека от всего в своем Вазаро, что тебе могли бы позавидовать девять десятых населения Европы. И все равно ты боишься и сердишься. А как же должны себя чувствовать люди, не имеющие ни таких прекрасных холмов, ни полей, где они могут уединиться?

– Не знаю. А почему это тебя так занимает?

– Я только…

– Любопытен… – усмехнулась она. – Напомни мне рассказать тебе сказку о кошке, которую погубило любопытство.

– Я это уже слышал однажды, – мрачно ответил он.

Ее веселое настроение вмиг улетучилось, когда она увидела выражение его лица. Чем-то она очень больно задела его. Под маской безразличия таилось страдание, и Кэтлин вдруг почувствовала острую жалость. Она смотрела, как за иллюминатором сгущаются сумерки, пытаясь придумать, как бы отвлечь его.